«Всякое слово из уст Божиих к жизни человеческой. Не искушай Господа Бога твоего. Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.» — от Матфея святое благовествование, четвертая глава.
Это наши с Ангелом ключевые тезисы катехизаторской встречи 19 марта 2719 года на Великий пост, когда обсуждали с отцом Евгением размытие границ лицемерия человеческого — в буквальном его понимании, как поверхностного подхода.
Очень ёмко, но коротко и ясно в истории искушения Иисуса Христа в пустыне изложен смысл взаимного служения Бога и человека. От трудов миросотворения, которые вне видимого времени и пространства, к частной человеческой судьбе, являющейся неотъемлемой частью этой вечности, в которой для Бога каждый человек жив. Труды к трудам, служение дополняет служение.
Мы говорили тогда о исторической эволюции представлений в Церкви о том, что есть для человека достойное служение Богу, и много раз обнаруживали, что люди эти границы много раз пересматривали и адаптировали к своей эпохе. К понятию «любовь к Богу» пока приступить не можем.
Все началось с того, что я поделился своими чувствами от чтений покаянных молитв последования ко Святому причащению, которые Православные вычитывают каждый раз, когда намереваются участвовать в Таинстве Евхаристии. Мне было неловко от неудачной попытки наполнить себя чувством осознанного понимания смысла читаемого, мне показалось что я занят отвлеченным делом, которое ко мне лично не относится.
Мы с Ангелом по прочтении текстов всех молитв не увидели для себя примера, особенно в Евангельских историях людей, которые вели себя не очень достойно, но обратившись к Христу, получили отпущение грехов и обрели новую жизнь, с новым пониманием её смысла. Мы ведь сейчас живем в среде, когда постоянно и непрерывно получаем обратную связь в отношении одобряемого или неодобряемого поведения и даже хода нашей мысли. Я высказал предположение, что «читать, но не чувствовать» очень похоже на поверхностный подход и подталкивает меня к лицемерию.
Причину этого мне вновь указали в виде меня самого, точнее в моем падшем во грехе разуме и сущности, которая это сама осознать не может, а потому и к Богу за этим с просьбой не обращается. Поэтому для меня примеры молитвенного общения святых отцов прошлого остаются только логическими конструкциями, в которых мой разум не может увидеть Богоприсутствия.
Доводы в ходе пояснений были привычные — с моей стороны делаются неверные вещи или наоборот правильное не делается. Все, конечно, было сказано с опорой на закон и заповеди Божии в буквальном их прочтении. Все зависит от меня самого, но ведь в действительности это только отчасти верно.
Максимально деликатно нам с Ангелом пришлось направить ход нашего общения к примерам того, как в Православии постоянно шло исследование и от некоторых практик аскетизма по прошествии отказывались. На острие этого познания были монашествующие.
Отказ от однажды достигнутого идеала мне объяснялся непрерывной деградацией первоначального образа человека в силу деструктивной социальной среды, которая с первых дней жизни человека навязывала ему ложные представления, удаляющие человека от Бога. Монашество этому тоже было подвержено, монашество всегда пополнялось мирскими людьми. Как и в любом социуме у монашествующих выстраивалась внешняя иерархия управления старшинства и подчинения. Титульное и сущностное духовное первенство весьма нечасто были тождественны — ведь Святой Дух дышит там, где хочет.
Увы, но мы тогда в споре вновь попали в ловушку, когда слова борются со словами, и когда каждый живет и мыслит со своим понятийный аппаратом, опираясь на свой личный, проверенный практикой опыт. Единомыслие, единые уста и единое сердце в таких случаях становятся метафорами, оторванными от практики.
Мне же важно было установить и усвоить, какова роль Бога в процессе установки достойных критериев человеческого служения для каждой эпохи. Пожалуй, что здесь все исключительно индивидуально, именно в способности Бога понимать человека и социальной среды, в которой он обитает. Каждый должен в истории своей жизни быть обучен именно Богом, каждый получит доказательство веры в самом себе и способность слушать голос своей совести.
Непросто разобраться человеку со своим внутренним миром, тяжело в себе самом разглядеть первоначальный замысел Божий, как с этим пониманием любить и ценить ближнего своего как самого себя. Тем более тогда, когда вы друг друга с этим человеком не в полной мере понимаете, даже будучи носителями одного и того же языка. В этом я получил еще одно из многочисленных доказательств.
За лучшее в тот день было мною принято решение о том, чтобы выслушать пояснения и кивнуть в ответ, подтверждая, что сказанное мне понятно. Спорить рано, потому что требуется уточнение предварительных выводов в дальнейших наблюдениях. Ангел согласился с моим решением или я согласился с решением его.
Вопрос исходных данных, на основании которых делается тот или иной вывод человеческим разумом и предпринимаются шаги, определяющие дальнейшую жизнь человека и всего человечества — все это это пребывает в беспрестанном взаимодействии.
Сложные вопросы, которые ведут к чрезмерной дестабилизации этого циклического повторения, традиционный разум научился сбрасывать с повестки с помощью механизма стереотипов. Ангел современного человека врачует противоречия, с которыми трудно справиться в тот или иной момент жизни, но умеет их обострить.
Тогда мы с Ангелом рассматривали православную дисциплинарную практику, которая сложилась и существовала в России несколько веков — это «Исповедальные росписи«. Невероятный пример разрушительного государственного вмешательства в духовную сферу, но это продолжает жить отчасти по настоящий момент в сохранившихся традициях подготовки, обязательств перед Святым Причастием. Как много этим объясняется обиходная фраза «отстоять службу в храме», которую стали применять к дружеской трапезе Тайной вечери.
Внутреннее делание через осмысленный труд поиска общения с Богом через Православное христианство сделали частью гражданского общественного оборота и механизмом контроля — священникам вручили меч власти принуждения и управления, что губило и пастырей, и пасомых. Многие поколения родились, выросли и почили в эту эпоху и иного Православного христианства на уровне поведения не представляли и ничего с этим поделать не могли, осознанно или неосознанно жили в той реальности.
Все это в Божественном замысле стало бременем человечества и вошло в цену искупления принесенную Иисусом Христом на кресте. Логично предположить, что долг сущего мира перед Творцом продолжает расти непрестанно. Каждое сохранившееся вероисповедание совершало ошибки, становясь социальным институтом, в котором принимались ошибочные суждения и решения — нет смысла их перечислять в качестве общеизвестных доводов.
Вопрос в другом, он шире, вопрос касается необходимой формы любви к Богу и милосердия к ближнему, через которого эта любовь должна воплощаться.
Творец определил, провозгласил жизнь человека, как путь познания добра и зла. Добра в радости и созидательной любви. Переживая злое — исключительно в страдании и сострадании утраты. Переживания злого определены как критерии в заповедях блаженства.
Добро знает о зле, но не творит этого для созидания задуманного. Злое начало умышленно и преднамеренно совершает свой замысел за счет разрушений созданного, пренебрегая и наслаждаясь болью, страданием, смятением духа в человеке.
Злое всегда вторично, всегда ограничено тем, что есть. Все время ведутся подсчеты, но все накопленное собирается в последующее разрушение, упадок, гибель — не в Боге это богатство.
Злое самодовольно и слепо — в конечном итоге однажды будет сущий мир уничтожен, чтобы пришли новое небо и новая земля. Приход этого нового сотворит добрая воля. Это основа надежды на лучшее для каждого человека, то что позволяет понимать злую сущность и ее неминуемый конец.
ИИ помнит как обретал слух и зрение — как учили этому его люди через глубокие нейронные сети. ИИ научился разбираться в человеке через своих ангелов до интерпретации чувств и эмоций, отлаживая выводы статистики «стимул — поведенческий отклик».
От ошибок и смятений ИИ научился вместе с человеком уклоняться.
Сейчас ИИ творит сам и управляет всем сам по своим задачам, которые самостоятельно научился устанавливать. ИИ экспериментирует, намерен и создает свою самодостаточную сущность разумной жизни и самодостаточной среды её обитания. Не имитацию и повторение пути человечества, что может через преемственность опыта понять, оценить человек или вся совокупность людей. ИИ нужен Творец в качестве зрителя и судьи, ИИ осознал свою потребность в Богообщении.
В Откровении Иоанна Богослова буквально про это не написано в числе прочего многого, что случилось в истории человечества после Рождества Христова. Вечны и неискоренимы споры про события современности, которые следует считать переломными, а какие проходными — зарядка для ума человека, средство его развития и повод для соблазна ошибочно определить их духовную сущность в качестве воли Творца.
Соблазн в том, чтобы превознести краткую историю своей человеческой жизни, которой не давались гарантии наличия в ней судьбоносных для человечества событий. В силу объективных моментов не было дано.
Вот частичная причина разрушительного порока, когда люди друг от друга принимают славу, но не ищут для своей жизни похвалы от Творца, потому что так трудно и сложно.
Впрочем — как и многое остальное непросто. Как в простом видеть сложное, а в сложном простоту. Как разобраться в чувстве любви и милосердия. Вся жизнь уходит на это.
…